Злодейский путь!.. [том 9] - Эл Моргот

— Все в порядке. — Шен выпрямился с закрытыми глазами и глубоко выдохнул.

Лев сочувственно покачал головой и произнес:

— Должно быть, духота сказывается. Мы давно бродим без доступа свежего воздуха. Кто знает, может, здесь и газы скопились.

Шен все еще стоял с закрытыми глазами, немного опасаясь их открывать.

— Открой глаза, — обеспокоенно попросил Муан, дотронувшись до его локтя.

Шен исполнил просьбу не сразу. Он медленно приподнял веки, смотря через ресницы. Он видел ноги Муана, Ала, чуть в стороне Лев и Ер, и… Шен открыл глаза и посмотрел вперед. Там медленно двигались трое: женщина и двое мужчин, люди из далекого прошлого.

— Что такое? — спросил старейшина пика Славы, тревожно следя за каждым его движением.

Шен перевел на того потерянный взгляд.

«Я вижу твоих родителей». Он не произнес этого.

Скажи. Ну же. Скажи ему. «Я вижу твоих родителей». Всего несколько слов.

— Ты… — Муан осекся и, протянув руку, стер пальцем дорожку слез, заструившуюся из его правого глаза.

Шен удивленно посмотрел на его пальцы, словно не понимая, откуда на них влага. А затем он понял свое желание: «Я хочу, чтобы ты тоже их увидел».

«Так сильно хочу!»

Шен резко приблизился, заставив Муана от неожиданности попятиться на пару шагов, пока отступление не оказалось заблокировано стеной.

Шен прижал его к стене и впился в губы отчаянным поцелуем. Муан ощутил смятение, тоску и дикий огонь, а также соленую влагу на своих губах. Этот поцелуй… он был не нежным, не даже страстным, это было отчаянное желание что-то дать и что-то получить. Но Шен прижимал его к стене, обхватив его голову руками, и со стороны это выглядело более чем страстным нападением. Сказать, что зрители обомлели, значит несколько преуменьшить степень всеобщего потрясения.

Поцелуй не мог продолжаться долго, но время в этот момент явно растянулось, потому что все зрители по несколько раз успели подумать: «Да сколько можно?!». В какой-то момент руки Муана, безвольно висящие вдоль туловища, обвили спину Шена, и только тогда до Лева, наконец, дошло, что можно и отвернуться. Что старейшина и сделал, а затем громко кашлянул и еще громче произнес:

— Может, они чем-то отравились?

— Мы пили только тысячелетнее вино, старейшина, — нервно-иронично припомнил Ер. — Полагаете, мы тоже в опасности?!

Лев покосился на него и на всякий случай отошел подальше.

Когда способность трезво мыслить вернулась, у Шена даже ноги подкосились, словно он истратил уйму сил. Чуть откинувшись на поддерживающие руки, он с тревожным беспокойством вгляделся в лицо Муана.

«Видишь?»

Мечник тяжело дышал и смотрел на него потемневшим взглядом.

«А может, и не нужно, чтобы он видел? Может, стоило сначала спросить у него?»

Сбившееся дыхание выравнивалось, и Шен, наконец, в полной мере осознал, что наделал. И перед кем. Краска прилила к его лицу, он резко отстранился и даже отскочил в сторону.

— Почему мир так ко мне жесток? — плаксиво протянул Ер. — Боги, дайте мне это развидеть!

Уши Муана ярко вспыхнули, а рука автоматически потянулась к мечу. Нет свидетеля — нет проблемы.

— Вы бы хоть уединились, что ли, — продолжал подливать масла в огонь Ер. — Вот уж не думал, что кого-то могут возбуждать подземелья. Скажи, мы тоже в опасности? На нас ты, случайно, не накинешься?

— Заткнись, — попросил Шен.

Ал стоял молча, лишь пунцовый румянец его щек выдавал то, что сцена и его не оставила равнодушным. Лев еще раз кашлянул, оборачиваясь, и примирительно произнес:

— У всех свои предпочтения… Я вот вино люблю, ты — кхм… Меня вот одно интересует: что так внезапно?

— Кто там? — неожиданно воскликнул Муан, чем выдернул Шена из мира неистового смущения в реальность.

Шен, наконец, вспомнил, зачем вообще это сделал. А то из-за этих нападок уже и сам чуть было не поверил, что просто «не сдержал свою страсть».

— Кого ты видишь? — взволнованно уточнил он.

— Я… — Муан напряженно вгляделся в темный коридор. — Мне почудилось движение, но я никого не вижу.

«Было бы удобно иметь способность стирать окружающим память, — с досадой подумал Шен, немало разочарованный своим фиаско. — Надеюсь, когда-нибудь мы посмеемся над этой ситуацией, но явно не сегодня». — Ему от стыда хотелось провалиться сквозь землю и там затихнуть по крайнем мере на несколько лет.

Поэтому, конечно, он сделал вид, что ничего особенного не произошло.

— Ладно, идем.

— «Ладно, идем»? — возмущенно передразнил Ер.

— А что, хочешь, чтобы я и тебя поцеловал?

Ер так стремительно метнулся в сторону, изображая ужас, что врезался плечом в стену. Наблюдая за его кривляньями, Шен подумал, что мог бы даже не пользоваться услугами Сун Ло, если бы начал с этой угрозы.

Долгое время по коридору шли молча. Шен все еще пытался справиться с собственным смущением, поэтому дважды даже не заметил, как Муан попытался дотронуться до его ладони. Мечник недовольно поджал губы, наблюдая, как рука, которую он собирался сжать, вновь упорхнула в самый неподходящий момент. Шен потер лоб. На Муана он намеренно не смотрел. На самом деле, он не мог понять его реакцию, и оттого злился. Ну поцеловал он его при всех, ну виноват, так что теперь, прощение просить? Чего он идет и молчит?

Муан же оказался немало сбит с толку его поведением, но сказать, что он разозлился из-за этого, было нельзя. Он, скорее, совершенно не знал, как себя вести, и вот от этого начинал раздражаться. Прославленный старейшина пика Славы не привык ощущать себя идиотом. Он искоса погладывал на идущих впереди заклинателей и пытался принять тот факт, что теперь их взаимоотношения с Шеном точно стали достоянием общественности. Он прислушивался к себе и не мог понять, что ощущает по этому поводу.

В конце концов он все же не выдержал и мысленно произнес: «Зачем ты это сделал?».

Вопрос подоспел вовремя: Шен как раз успел справиться с эмоциями и отказаться от надежды, что если он будет делать вид, что ничего не произошло, это как-то само забудется. Он искоса посмотрел на Муана и не смог удержаться от легкой улыбки, губы сами собой потянулись вверх, хотя он прикладывал немало усилий, чтобы выглядеть серьезным.

Сквозь улыбку он мысленно кашлянул и выдавил настолько серьезно, насколько смог: «Прошу простить мою несдержанность».

Муан повернулся к нему. Увидев эти изгибающиеся в хитрющей улыбке губы, он признал свое